- Сынок, а у нас дом не отберут?
Бабушка держит в руках письмо из областного суда, в котором истец просит взыскать 100 миллионов рублей с газеты «Заря молодёжи», опубликовавшей мой материал про саратовских бандитов.
Это был первый суд, на который меня вызвали в качестве ответчика. Было страшно, но вида я не показывал.
- Сынок, дом-то у нас не отберут? – повторила вопрос бабушка.
А началась история с того, что в середине 90-х, на одной дружеской попойке мужик в штатском совершенно будничным жестом достал из наплечной кобуры ПМ и взвёл затвор. Я даже испугаться не успел, а мужик уже орудовал пистолетом, как открывалкой для бутылок. Пробка слетела с горлышка, затвор пистолета вернулся на место, мужик, хмельно улыбаясь, посмотрел мне в глаза и в этот момент грохнул выстрел. Пуля ушла в пол.
- Нихуя себе, - сказал я.
- О как… - извинился мужик.
Мужик оказался собровцем из Приволжского РУОПа. Расшифровываю: СОБР – специальный отряд быстрого реогирования, а РУОП – это Региональное управление по борьбе с организованной преступностью.
***
Преступности в 90-е было много. Очень. Мафия настолько обнаглела, что позволяла себе искромётный юмор – в городе моего детства, в самом центре был офис «юридической фирмы». Над дверями офиса висел огромный баннер с надписью «НАШЕ ДЕЛО». Перевод с итальянского на русский никого не смущал.
РУОП создавали специально для того, чтобы прищемить хвост обнаглевшим бандитам. Подчинялся он только Москве и был не ограничен в своих силовых полномочиях.
Бандиты РУОП реально боялись. По указу Ельцина, любого гражданина, заподозренного в причастности к организованной преступности, можно было закрыть на 30 суток без суда и следствия. За 30 суток вменить фигуранту можно было много чего.
***
Мой новый знакомый так задорно рассказывал о суровых буднях войны с криминалитетом, что на следующий день я отправился знакомиться с руководством РУОПа на предмет тесного и взаимовыгодного сотрудничества.
Силовикам был нужен голос в СМИ, нашей газете были нужны сенсации.
Нашли друг друга.
***
- Знакомьтесь, это Дмитрий. Дмитрий будет рассказывать читателям своей газеты о работе вашего подразделения, - представил меня своим подчинённым заместитель Приволжского РУОП, - У тебя же есть, что рассказать? – подполковник внимательно посмотрел на начальника убойного отдела и вышел из кабинета.
Начальник отдела, тут же встал из-за стола, позвал из соседней комнаты бойца СОБРа, закрыл за ним дверь на ключ, достал из сейфа бутылку водки и посмотрел на часы. Часы показывали 12.03
- Ну, все приличия соблюдены.
- В смысле?
- В смысле, в первой половине дня пить на работе аморально.
И началась вторая половина дня.
***
С тех пор, когда слышу словосочетание «журналистское расследование», улыбаюсь – нет такого жанра. Есть только слив информации. Исключения крайне редки.
В середине 90-х информацию сливали все.
Дело доходило до смешного. Звонит мне как-то начальник пресс-службы УВД области и вкрадчиво спрашивает:
- На основании каких материалов в местных «Аргументах и Фактах» вышла статья о силовой операции по захвату банды грабителей на трассе Саратов-Волгоград?! О ней даже начальник УВД не в курсе!
- У меня был другой источник информации, но тоже офицер. Хочешь с ним поговорить?
В 90-е разные силовые структуры рубились между собой за показатели, как мушкетёры короля и гвардейцы кардинала.
Вряд ли что изменилось с тех пор.
***
Результатом наших рабочих посиделок с начальником убойного отдела стал материал размером на полосу с названием «Кто должен сидеть в тюрьме или откровения не отставного офицера-силовика». Так себе заголовок, но статью прочитали очень внимательно все заинтересованные лица и через неделю на редакцию газеты и на меня лично подали иск за клевету.
Вдова главного гангстера города требовала возместить ей и её маленькой дочери материальный и моральный ущерб. СТО МИЛЛИОНОВ рублей. Для газеты, живущей на дотации из бюджета области, это было очень много денег.
У меня могли требовать миллиард – денег всё равно не было.
***
- Не ссы, - успокоил меня замначальника РУОП, - мы суду предоставим данные, на основании которых это дело даже до слушания не дойдёт.
Офицер не обманул, но и правды всей не сказал – материалы суд получил, но были они под грифом «СЕКРЕТНО». Следовательно, могли быть судом рассмотрены, но к делу не могли быть приобщены – государственная тайна, мать её.
***
Меня вызывают для дачи показаний. Захожу в зал судебного заседания, что-то говорю. Что именно не помню, но говорю правду – у меня не было оснований не доверять словам офицеров. Перед публикацией материал был вычитан кем нужно.
Больше добавить мне нечего.
Выхожу из зала. В коридоре, вдоль стены лавочки, на лавочках крепкие молодые люди в кожаных куртках и спортивных костюмах. Молча смотрят на меня. Смотрят недобро.
Страшно? Да пиздец как.
***
Дело мы проиграли, но и выиграли одновременно – суд обязал редакцию газеты опубликовать опровержение на мою статью. Автором опровержения стала вдова гангстера. Текст опровержения получился даже хлеще статьи раздора - там чуть ли не из каждого абзаца сквозил вердикт «ВИНОВЕН», хотя многочисленные суды никогда не находили состава преступления в действиях покойного.
После публикации опровержения на страницах нашей газеты, вдова сама на себя в суд подавать не стала.
***
Меня никто не просил этого делать, но я сам пошел к вдове извиняться. Когда писал статью, совершенно не думал о её дочери. Так и сказал, и попросил прощения.
***
Не помню, какой гонорар мне выписали за ту статью. Значит, небольшой.
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →